800 лет традиционному вертепу

Автор Послания к Евреям напоминает христианам, что они окружены великим «облаком свидетелей». (NRSV) С тех пор это «облако» продолжает расти в размерах. Давайте подумаем о некоторых людях и событиях за последние 2000 лет, которые помогли создать это «облако». Люди и события, которые помогли построить сообщество христианской церкви в том виде, в котором оно существует сегодня.

Сегодня то, что мы могли бы назвать «традиционным вертепом», является хорошо известной особенностью Рождества. Его можно найти в церквях, домах и даже в некоторых муниципальных районах. Они бывают разных форм, размеров и внешнего вида. Характеристики хорошо известны. В конюшне, часто с соломой, разбросанной по земле, в центре внимания находятся модели Святого Семейства. Иисус лежит запеленутый в яслях (кормушке для животных), наполненных сеном.

Мария и Иосиф смотрят на младенца. По краям сцены размещены модели волов, ослов (а иногда и овец). Возможно, здесь есть фигурки пастухов, прибежавших с окрестных холмов. Там может быть ангел – или несколько – с распростертыми крыльями над Святым Семейством.

Часто там будут и три волхва (с дарами золота, ладана и смирны). Они неуместны во времени и месте с момента их фактического посещения маленького Иисуса в «доме» (Матфея 2:11) в Вифлееме, где в тот момент жила семья. И мы не знаем, сколько их было.

Помимо статических рождественских картин, существуют также «Живые вертепы», разыгрываемые в церквях и школах (обычно с участием детей) или на улицах современных городов (где взрослые обычно разыгрывают события).

Однако образы Святого Семейства, яслей, хлева, животных и посетителей, созданные по моделям или с использованием реальных людей, теперь хорошо известны. И, конечно же, та же самая сцена изображается на рождественских открытках, когда они сосредоточены на реальном Рождестве, а не на смутных зимних сценах. Идеи отсутствия места в гостинице и рождения в конюшне прочно закрепились в воспоминаниях о Рождестве.

Составное изображение

Традиционный вертеп, описанный выше, представляет собой сочетание свидетельств Нового Завета с предположениями, которые теперь стали настолько привычными, что мы воспринимаем их «как Евангелие». На самом деле в Евангелиях от Марка и Иоанна повествований о Рождестве вообще нет. Тот, что у Матфея, касается только волхвов, которые явно появились, когда Иисусу было около двух лет, отсюда решение Ирода приказать убить «всех детей в Вифлееме и его окрестностях, которым было два года или меньше, в зависимости от времени, в которое он научился у мудрецов» ( Матфея 2:16 ). И волхвы посетили семью в «доме». Греческое слово oikia ясно указывает на это. Никакой конюшни не было.

Все, что мы обычно связываем с Вифлеемом на Рождество, можно найти во второй главе Евангелия от Луки. Именно здесь мы находим путешествие в Вифлеем в результате римской переписи населения. Далее нам рассказывается о рождении Иисуса и о том, что Мария «обернула Его пеленами и положила в ясли, потому что не было им места в гостинице» ( Лк. 2:7 ).

Слово, лежащее в основе знакомого понятия «гостиница», в которой нет места для беременной Марии (каталума по-гречески), более точно переводится на английский как «комната в доме» или «гостевая комната». Это слово использовалось в значении «гостиница» в греческом переводе Ветхого Завета (Септуагинте), но то же самое слово появляется в Луки 22:11, где нам сказано: «Учитель спрашивает тебя: где комната для гостей, где я могу есть Пасху с учениками Моими?» Подобным образом это слово используется и тогда, когда Марк описывает комнату, в которой проводилась Тайная Вечеря ( Марка 14:14 ). Тогда оно не переводится как «гостиница», и противоположные переводы дают нам совершенно разные мысленные представления о жилых помещениях, о которых говорят на Рождество и на Пасху, хотя на самом деле в обоих случаях используется одно и то же слово.

Хотя контекст может оправдывать разницу, более вероятно, что идея «нет места в гостинице» основана на каком-то предположении в процессе перевода. Для беременной Марии явно не было места – и это резко. Но вполне вероятно, что в доме родственника или в доме кого-то другого, принимавшего посетителей в качестве платных гостей, не было места.

Кстати, когда позже Лука в притче о добром самарянине ( Лк. 10:34 ) упоминает «гостиницу», он использует более общий греческий термин «пандохейон». Кажется очевидным, что – несмотря на нарушение, которое это вызовет в бесчисленных рождественских пьесах и сценах Рождества – нам нужно отказаться от привычного образа трактира и трактирщика в Вифлееме.

Затем Лука рассказывает об ангельском явлении пастухам, которые прибежали в Вифлеем, где «нашли Марию и Иосифа и младенца, лежащего в яслях» ( Лк. 2:16 ). Нигде не упоминается о конюшне; ни волов и ослов, стоящих рядом. Ангелов там тоже нет, после того как они ранее явились пастухам на полях.

Упоминание «яслей» обычно воспринималось как указание на местонахождение в конюшне. Однако ясли вполне могли находиться в открытом дворе (даже более резком, чем мы обычно изображаем); или в нижней части жилища, где содержались животные (скорее более уютно, чем часто думают); или в помещении, совместно используемом людьми и животными (в обычном жилом помещении, среди находящихся там членов семьи), а не в гостевой комнате. Христианская традиция второго века утверждает, что оно находилось в пещере и использовалось как конюшня, так что эта идея старая. Однако само Евангелие не является конкретным.

Ясно лишь то, что пара, судя по всему, была одна, поскольку о присутствующих поддерживающих членах семьи не упоминается. И – как бы мы ни представляли себе это место в «гостинице» или, скорее, в «гостевой комнате» – ключевым моментом является то, что в ней «им не было места». Даже если Иисус родился в обычном жилом помещении вифлеемской семьи из низшего сословия (вместе со своими животными), у нас все равно остается впечатление, что для Него нет места в месте, обычно отведенном для гостей. Это занимает центральное место в повествовании, и Лука подчеркивает важную мысль, формулируя это так ясно.

Иногда может наблюдаться тенденция «нормализовать» контекст рождения, рассматривая его в обстановке, отличной от обстановки традиционного стойла. И, конечно же, сама идея рождения Сына Божьего в любой человеческой социальной среде захватывает дух. Однако Лука не без причины подчеркивает использование «яслей» (как в рассказе о рождении, так и в качестве «знамения», данного пастырям ангелом). Учитывая, что в ту ночь в Вифлееме, вероятно, родилось несколько младенцев, местонахождение упомянутого ребенка является отчетливым и важным. Бедность и маргинализация явно подразумеваются и соответствуют характеру изложения Евангелия Лукой.

Неоспоримым является то, что значительная часть нашего мысленного образа – и реальных образов вертепа, присутствующих в знаменитых рождественских картинах – основана на предположениях, выходящих за рамки евангельского текста. Христианские общины на протяжении веков разрабатывали их в зависимости от того, где должны были находиться ясли.

Но эти изображения также обязаны творческому вкладу Святого Франциска Ассизского в то, как мы изображаем Рождество. 

800-летие вертепа в том виде, в котором мы его знаем сейчас

Зимой 1223 года, менее чем за три года до своей смерти, Франциск придумал план, как сделать рождественскую историю более яркой для окружающих и укоренить ее в контексте, который говорил о телесности фактического рождения Иисуса. Мы не первые, кто обеспокоен тем, что в представлении многих людей о том, каким на самом деле было рождение Иисуса, слишком много мишуры. Фрэнсиса беспокоило и то, что многие утратили понимание реальности этого сезона.

Франциск посетил Ближний Восток, в том числе место, которое традиционно считалось местом рождения Иисуса. Этот опыт глубоко тронул его.

Чтобы передать реальность Воплощения, Франциск решил собрать «живую кроватку», вертеп, в маленькой итальянской деревне Греччо в долине Риети. У него уже был опыт использования ярких стратегий в своем обучении. Например, история о том, как Франциск проповедовал птицам, на самом деле представляет собой очищенную версию реальности, когда он проповедовал птицам, питающимся мусором и падалью, за городом, на свалке, где оставляли гнить тела казненных преступников. . На самом деле он продемонстрировал драматическую демонстрацию того, как Евангелие доносится до маргинализированных и отвергнутых людей. Для Фрэнсиса были важны яркие стратегии визуальной проповеди.

Незадолго до Рождества Франциск заручился поддержкой местного дворянина, который предоставил быка, осла и конюшню. Томас Челано, первый биограф Франциска, описал эту сцену:

«Ясли приготовлены, сено внесено, вола и осла ведут на то место... Из Греччо создается новый Вифлеем».

Вокруг места происшествия стояли местные жители со свечами и горящими факелами, которые освещали ночь. Евангельский отрывок спел Франциск, который затем проповедовал жителям деревни, объясняя значение рождения Иисуса. Именно тогда, по словам Томаса Челано, произошло чудо. Одному из присутствовавших было видение, в котором виден настоящий ребенок, лежащий на сене; когда Фрэнсис подошел к яслям, ребенок проснулся. Смысл видения был ясен: собрав вертеп с искренней верой, присутствующие предстали перед Младенцем Христом. Это было необычное заявление, и оно явно коренилось в том, почему Франциск вообще устроил эту сцену.

Сегодня в Греччо каждый год возводят конюшню, а местные жители и францисканцы вновь воспроизводят вертеп, который Франциск собрал, чтобы приблизить людей к реальным событиям в Вифлееме. Сегодня в городах и деревнях Умбрии и близлежащих провинциях воссоздаются средневековые уличные сцены со сценой Рождества в центре. Посетители могут прогуляться среди прилавков с традиционными ремеслами или следовать по предписанному маршруту, который проведет их мимо событий, взятых из библейского повествования.

Когда мы празднуем Рождество, многие из нас будут интересоваться его визуальной формой, которой в этом году исполняется 800 лет. И все мы будем принимать участие в праздновании события, которое, несмотря на все споры о его деталях, затрагивает самое сердце христианской веры.

Мартин Уитток — историк и лицензированный священник-мирянин англиканской церкви. Автор или соавтор пятидесяти шести книг, его работы охватывают широкий спектр исторических и богословских тем. Кроме того, в качестве комментатора и обозревателя он писал статьи для нескольких печатных и онлайн-новостных платформ, а также давал интервью теле- и радионовостям и дискуссионным программам, исследующим взаимодействие веры и политики. Среди его последних книг: «Дочери Евы» (2021 г.), «Несанкционированная биография Иисуса» (2021 г.), «Конец времен, снова?» (2021 г.), «История креста» (2021 г.) и «Апокалиптическая политика» (2022 г.). Его последняя книга «Американские викинги: как норвежцы плавали в земли и воображения Америки» (2023) исследует доказательства норвежского исследования Северной Америки и его влияние на культуру и политику там.