В Мексике празднуют столетие возникновения местного монументального искусства во славу Божью

Нынешние художники продолжают украшать стены зданий фресками с духовными образами

В Мексике празднуют столетие возникновения монументального искусства во славу Божью, это движение ширится в наши дни и рождает новых выдающихся художников, которые продолжают с великим искусством расписывать стены зданий фресками, в том числе с духовными образами.

Напротив главного входа в бывший иезуитский колледж в самом центре Мехико в глаза бросается искусная фреска с образом Богоматери Гваделупской, в чертах и облачении которой проступает наследие и духовность коренных народов и одновременно христианства, во многом сформировавшего культуру постколониальной Мексики. Фреску создал признанный мексиканский художник-монументалист Фермин Ревуэльтас (Fermín Revueltas) в 1922-1923 годах, когда стены старинного духовного колледжа де Сан-Ильдефонсо стали первыми «полотнами» для зарождавшегося тогда в стране движения мастеров-монументалистов.

В наши дни в одном из старинных зданий колледжа в стиле барокко организован музей и проходит юбилейная выставка, славящая традиции монументального искусства, основы которого были заложены Ревуэльтасом, Диего Риверой, Хосе Клементе Ороско и прочими мастерами, возглавившими новое художественное движение столетие назад. Выставка продлится до 12 июня. Экспозиция выставки регулярно обновляется, она пополняется образцами современных фресок, создаваемых нынешними выдающимися мексиканскими художниками, бережно хранящими и развивающими традиции старых мастеров.

Одна из таких новых фресок под названием «La Muerte de las Culturas» (Смерть культур) показывает борьбу мексиканцев африканского происхождения за свободу и равенство, и их вклад в формирование облика и культуры местных общин. Джонатан Чавес (Jonatan Chávez), историк Сан-Ильдефонсо, подтверждает в этой связи, что монументальное искусство возникло и продолжает шириться в наши дни «нередко в крайне политизированном контексте». «Многие из нынешних настенных росписей критикуют политических лидеров, неравенство или косность католической церкви, – говорит ученый, – поскольку молодые художники-монументалисты в наши неизбежно подпадают под влияние революционного национализма с одной стороны и академической науки с другой, и лавина новой информации быстро меняет их представления о коренном народе этой земли».

Некоторые известные художники из числа основоположников движения также довольно резко выражали свои социально-политические взгляды через духовные образы и религиозные метафоры. Так, фреска Хосе Клементе Ороско (José Clemente Orozco) 1924 года под названием «La Alcancía» (Копилка) изображает две изможденные тяжким трудом руки, опускающие монеты в щель бездонной кружки, из которой они попадают в холеную длань Католической церкви.

Некоторые великие художники-монументалисты, такие как Ревуэльтас и Фернандо Леаль (Fernando Leal), в своих фресках стремились показать разрушительную суть и жестокость военных и духовных завоеваний испанцев. «В Сан-Ильдефонсо хранится память о древнейших культурных и религиозных традициях, и воздается дань культурной самобытности нашего народа, – говорит Чавес. – Не случайно монументальное искусство зародилось именно в этих стенах. За сотни лет до 1923 года, когда появились первые фрески, иезуиты вели здесь свою просветительскую работу и многое подготовили для их возникновения».

Иезуиты прибыли в столицу страны через полвека после испанского завоевания, в 1572 году, и несколько лет спустя они основали Сан-Ильдефонсо как школу для семинаристов и миссионеров. По словам Чавеса, одна из их главных целей состояла в том, чтобы дать достойное образование потомкам испанцев и индейцев – креолам («криолло»), уроженцам колониального времени. «До того, как они были изгнаны из Испанской империи в 1767 году, иезуиты много странствовали по стране, – свидетельствует ученый. – Их священники посещали отдаленные города, отчасти уцелевшие при завоевании, и стремились там понять мировоззрение и духовность народа «криолло» в то самое время, когда его древние духовные воззрения и обряды вплетались в новые христианские обычаи, верования и богослужения. Иезуиты нередко выходили за рамки строгих догм в своем стремлении постичь духовное самоопределение народа, дабы успешней прививать ему христианскую веру».

Это гибкость восприятия и подходов к духовному воспитанию, по его словам, дала отцам-иезуитам возможность обучить искусству и ремеслам «криолло», а быстрые успехи в искусстве и духовности укрепляли самосознание «криолло» по всей территории страны. В конце концов, по мере накопления и перехода количества в качество, это духовное наследие и самосознание вылилось в образы, создававшиеся художниками-монументалистами в 20 веке. Примером может служить фреска под названием «Аллегория Девы Гваделупской», созданная Ревуэльтасом. Она представляет канонический церковный образ Девы Марии, занимающий верхнюю часть и центр композиции, а ниже к ее стопам припадают с молитвами мужчины и женщины всех цветов и оттенков кожи. По словам Чавеса, «фреска не столько призывает к поклонению, сколько подчеркивает, что Богоматерь Гваделупская равно милостива к людям всех рас и племен, они для нее едины».

Неподалеку еще две фрески, обращенные друг к другу, ведут диалог на ту же общую тему. Справа от главной лестницы Сан-Ильдефонсо размещена фреска Жана Шарло (Jean Charlot), изображающая резню, устроенную испанцами в 1521 году в Темпло Майор, самом священном месте империи ацтеков. На противоположной стене Фернандо Леаль (Fernando Leal) изображает в целом ряде образов то, что произошло после завоевания и привнесения испанцами христианства, в том числе религиозные празднества, сочетающие священную и мирскую символику и традиции.

В научной статье, опубликованной недавно в цифровом журнале Национального автономного университета Мексики, искусствоведы Рита Эдер (Rita Eder) и Ренато Гонсалес (Renato González) анализируют послания этих фресок. Они находят, что они в целом восхваляют древнюю культуру и духовность страны и решительно осуждают насилия, захлестнувшие ее с приходом испанских завоевателей. «Такие художники, как Шарло, представляют завоевание как поворотный момент в истории древней Мексики, – пишут искусствоведы. – Они изображают его как борьбу древней цивилизации с варварством, ворвавшимся в нее на конях и в доспехах».

По мнению Чавеса, эти фрески никогда не потеряют актуальности. «Они дают глубокий срез истории в прекрасных образах, и служат нам своего рода инструментом для понимания истории как процесса постоянного переосмысления пространств, – рассуждает ученый. – Она показывают наше прошлое, что очень важно, ибо оно дает средства для понимания нашего настоящего. Иными словами, эти фрески многое рассказывают нам о нас самих, показывают, кто мы есть, откуда возникли и как пришли в сегодняшний день».